Алданское «золото» с улицы Забазарной
Рассказ о том, как в 1960-е годы приезжий торгаш купил золото у работника золотодобывающей фабрики.
Основан на реальных событиях, совпадения имен – случайные.
В середине 1960-х годов, в начале брежневского правления, золотопромышленный Алдан стал понемногу наводняться приезжими предприимчивыми торгашами с юга. Они появлялись на рынке в мае, торговали все лето в городе, в основном привозной зеленью: начинали с огурцов, потом шли помидоры, далее появлялись фрукты и заканчивался летний базарный сезон арбузами… До южан небольшой городской рынок был вотчиной местных китайцев, продававших плоды своего тяжелого труда – луки-чесноки-редиски и тепличные огурцы, но приезжие легко сбивали цены местных объемами привозных овощей и наличием фруктов, в принципе отсутствующих у местных производителей.
Виталий – высокий, светлый мужчина жил в Алдане в центре улицы Забазарной (ныне Жадейкина), имел построенный своими с отцом руками маленький домик с огородом, работал на Куранахской ЗИФ посменно. К сожалению, его маленькая дочурка, в отличие от старшего семилетнего сына, часто болела, врачи рекомендовали съездить на море и кушать больше фруктов. И если поездка на море по материальным причинам постоянно отодвигалась, то фрукты он мог покупать на рынке, благо тот был практически рядом.
Там и познакомились с продавцом фруктов, даже начали здороваться и общаться как хорошие знакомые.
– Ты у меня постоянный клиент, – шутил Минас, черноволосый толстоватый мужчина с черными хитрыми глазами, обычно улыбающийся при виде Виталия, выбирая для него лучшие плоды, – тебе скидка полагается…
Минас уже давно осторожно выведал, что Виталий больше восьми лет работает на золотоизвлекательной фабрике в Нижнем Куранахе, как и где живет, о проблемах с дочерью. Но интересовало его другое, о чем он как-то в лоб сказал Виталию:
– Продай золото!
– Да откуда у меня золото? – откровенно удивился Виталий.
– Ты так долго работаешь на золотоизвлекательной фабрике, которая – в газете читал – тоннами сдает золото, и у тебя за восемь лет ничего нет, не поверю… – глаза Минаса жадно сверкнули глубиной беспросветно темного омута зрачков, от высказанного наконец затаенного алчного желания.
– Даже если по крупице со смены собирать – и то сколько наберется. Продай! Это останется между нами… – склонившись вплотную, часто шептал он.
– Да откуда у меня золото, я работаю в середине процесса, металла вообще не вижу, – искренне удивляясь сказанному, отбивался Виталий.
Но обиженный «недоверием» Минас, или Миша, как он обычно себя называл, затаил обиду на Виталия, что мгновенно отразилось рублем и качеством купленных фруктов. Имеющиеся в Алдане продснабовские или райповские магазины не могли конкурировать на рынке с частниками в регулярности доставки маленьких объемов и с условиями хранения фруктов. Причем даже жена Виталия тоже попала под «санкции» Миши.
Спрос рождает предложение – вычитал Виталий в умной книге, и точно: как-то в процессе подготовки самопальной дроби к осенней охоте неожиданно придумал решение, как можно «выручить» Минаса.
Дробь в те годы готовилась просто, на свалке АТХ, что располагалась тогда практически в центре города, разбивался выброшенный аккумулятор, свинцовые пластины которого сваливались в металлический ковшик, привезенный еще отцом Виталия. Во дворе дома ковшик ставился на раскаленную печечку из камней, благо этого добра в Алдане навалом, обломки свинца от нагрева быстро превращались в жидкий металл, похожий на ртуть, потом расплавленный свинец тонкой струйкой лился на большую, поставленную под углом, холодную сковороду так, чтобы были брызги… Брызги отлетали от сковородки и тут же, застывая, превращались в свинцовые шарики разного диаметра, которые потом сортировались на ту или иную дробь.
И как-то пойдя за очередным аккумулятором, Виталий обнаружил на свалке АТХ выброшенную кучу старого сантехнического металлолома, уже позеленевшие латунные краны на срезанных ржавых трубах отопления. Разобрал их при помощи большого газового ключа и обнаруженной там же ржавой массивной железки, получилось почти ведро лома латуни, далее по вышеописанной технологии, только при более высокой температуре и за большее время нагрева, было изготовлено с килограмм «золотых самородков». Даже для солидности был аккуратно сшит специальный брезентовый мешочек…
Далее события развивались стремительно. Минас выложил за мешочек 1 000 рублей – без малого десять месячных Виталькиных зарплат, оптом продал кому-то всю свою зелень и уехал к себе… Недели через три вернулся обратно и, как сейчас говорят, «наехал» с земляками на Виталия: «Верни деньги».
Попроси он по-простому, Виталий бы отдал, за исключением чуть-чуть пропитого, но тут, как говорится, пошел на принцип. У Виталия, который вырос в Алдане, и так было много друзей, а за эти три недели он просто «оброс друзьями», которые категорически не советовали возвращать деньги торгашу, мол, тот и так «насосался ихней кровушки». Более того, они сами сходили и объяснили Минасу-Мише, что он сам виноват – «достал» человека, а будет «дергаться», нарвется уже на большие неприятности…
После этого визита Миша, не мудрствуя, написал заявление в милицию…
Когда начальник цеха фабрики по секрету сообщил Виталию, что «органы» осторожно интересуются в отделе кадров его личностью, он еще надеялся, что все обойдется. Но когда рано утром в дом постучали два милиционера в красивой темно-синей форме и один вежливый приезжий, штатский, в светлом костюме, Виталий понял, что дело принимает нехороший оборот.
Причем не просто другой оборот. Соседи, приглашенные понятыми, пришли в изумление от продолжительности и тщательности учиненного обыска… Мало того, что с лупой был осмотрен его домик, отодраны доски пола, просеяна глина – утеплитель на чердачном перекрытии. К ночи перекопали подполье, двор и большую часть огорода и полностью, по кирпичику, до основания разобрали печь… Потом длиннющий месяц он находился в камере СИЗО, где нары в два яруса, причем допрашивающие следователи за это время поменялись трижды. А с его ростом сидеть было крайне неудобно физически, расстояние между верхними и нижними нарами было почему-то маленьким, он не мог полностью распрямиться – голова упиралась в верхние нары. Приходилось, в отличие от невысоких соседей, сидеть в три погибели.
Через неделю совместной отсидки сокамерники уже вызнали всю подноготную Виталия, откровенно потешались над Старателем – прилипла к нему такая кликуха:
– Что-то ты продешевил с «золотом», надо было тыщи три брать за мешочек.
– Да мне откуда знать, сколько оно стоит, сколько Миша сразу сказал, столько я и взял, что уж торговаться.
– Ну теперь за махинации с валютой тебя всяко вышка светит.
И общий громкий хохот с такой силой гремел в камере, что даже в «глазке» двери появлялся глаз охранника и раздавался строгий стук.
– ЭЭЭ… ну-ка, что за веселье… не сильно тут…
В суде, как впоследствии стало известно, долго решали, что с ним делать. Кое-кто рекомендовал раскрутить по полной, чтоб неповадно было другим.
Но, к чести Алданского суда, по заявлению Минаса разбирательство закончилось постановлением назначить Виталию наказание в виде лишения свободы, учитывая обстоятельства дела и личность виновного, условно, а полученный доход в одну тысячу рублей за «золото» изъять в пользу государства.
Спасло от тюрьмы его то, что «золотые самородки» он лил вместе с сыном, и тот на следственном эксперименте подтвердил – показал, как они это делали.
Н. СЛЕПЦОВ,
2021 год.